Он вышел из дома как всегда ровно в пять. Путь лежал через спящие глухие дворы к остановке трамвая под номером 82. Съеденный завтрак потихонечку расползался по стенкам живота и урчал от удовольствия; как бы в знак благодарности. Серёжа шел и не догадывался как на самом деле его любит жизнь. Он даже об этом и подумать не смел, потому что жизнь настолько его любила, что предпочла остаться в стороне. Впрочем, так поступают только те, кто действительно по настоящему умеет любить и не ищет выгоды для себя.
Серёжа курил сигарету, задумчиво всматриваясь в завороженную январской метелью даль, когда в остановку влетел шеститонный грузовик. В плеере играл лиричный и грустный этюд Сора.
Серёжа успел только повернуть голову в сторону несущегося на него грузовика. Он приближался так медленно, но упорно, неизбежно, массивно и жестоко, что всё живое внутри сжалось и стало так безразлично, что он поддался этому импульсу и подчинился природе этого момента, мига. Он почувствовал ледяной воздух который врывался ему в грудь. Он уже понимал, что это последний вздох и наслаждался им по максимуму.
Он остался жив. По удачному стечению обстоятельств мимо проезжала с вызова машина скорой помощи. Его извлекли из смеси металла и  пластика и погрузили в Газель. И там началась борьба за его жизнь. Быстро привезли в больницу.
Там ему сделали 10 операций, но он не приходил в сознание. Он был в коме.
Так прошел год. Надежды родственников и его любимой девушки, с которой они планировали пожениться через месяц, не случись этого несчастного случая, постепенно таяли. Всем было очень грустно и плохо. Но, более всего было грустно и плохо жизни Серёжи.
И однажды он открыл глаза. Он хотел кричать, потому что от яркого света очень сильно заболела голова. Казалось, что она вот вот взорвётся. Но, закрыть глаза не было возможности, так как он просто не понимал как это делать. Тело не слушалось. Ощущения внешнего мира возвращались с новой волной. С каждым разом; сильнее и сильнее. И вот, тело начало выгибать в дугу. Голова заболела еще сильнее. Что то стучало с бешеным ритмом в ушах, но он продвигался. Он выходил в жизнь. В жизнь он приходил около двух часов в полном одиночестве, в отделении реанимации столичной больницы среднего разлива. Медсёстры спали, залитые на ночь спиртом и как вы наверное догадались, возможности слышать возвращение к жизни какого то "Серёжи", ни как не могли иметь. Но, Серёжа даром времени не терял и уже начал понимать, что он живой. Он уже вспомнил основные навыки и даже начал различать силуэты в свете светильника, который всегда горел на сестринском посту. Тело потихонечку начало слушаться и через 2 часа Серёжа смог поднять даже руку. Но, тело было слишком долго обездвижено. И даже эти усилия у него отняли столько сил, что он опять заснул. Но, заснул, а не снова впал в кому.
На утро никто особо и не заметил, что в палату ночью пришла жизнь. И никто не удосужился проверить и посмотреть ей в глаза, разбудить её. Всё оставалось на своих местах ровно до вечера, когда Серёжа проснулся. Он уже мог ворочаться во сне. Тонус мышц потихонечку восстанавливался. Мало того, он смог сесть на край кровати! Но, этого снова никто не видел. Серёжа понял, что дико хочет пить. В темноте, в дальнем углу палаты стоял умывальник. Сколько же сил и воли надо было собрать что бы встать. Но, он это сделал. Закутанный больничное тряпьё, как призрак он по стенке всё таки дошел до умывальника и утолил жажду. Хватило сил добраться назад, до койки. Немного отдохнул, поправил больничную робу, встал и пошёл. Больничные пролёты казались бесконечными. Гул люминесцентных ламп резал по ушам, но по стеночке, медленно, но верно Серёжа достиг конца коридора. И почувствовал дуновение свежего воздуха. Пошел на него. С каждым шагом на встречу этому чудесному ветру становилось легче. Напряжение уже достигло максимума, но Серёжа не собирался сдаваться. Он знал, что надо идти. Куда? Он этого не знал. Он просто делал то, что делал. Таким образом он достиг чёрного хода и вышел на задний двор хирургического корпуса. Бухнулся на лавку, которая стояла в "курилке". Отдышался и понял, что его уже ничего не сможет остановить.
Около столба, подпирающего козырёк маленького подъезда, стоял чёрный мешок. Серёжа его открыл и с удивлением обнаружил там какие то вещи; брюки, ботинки, кофта и зимняя куртка. Как раз в этот момент он понял, что ему холодно, не долго думая, переоделся. Это был пакет с вещами бомжа, который днём ранее умер прямо на операционном столе. Но, Серёжа этого не знал и ему было всё равно. Еще немного отдохнув, он отправился в сторону где было больше всего света и таким образом набрёл на центральную проходную. Там на него накричали матом и сказали, что таким как он тут не место и что бы убирался отсюда куда подальше.
И он пошёл. Он шел по дороге, которая была ему знакома, но понять точно где он и кто он - не мог. Пытался вспомнить, но это было слишком болезненно.
Серёжа всматривался в улицы, ловил блики от падающих снежинок... И вспомнил. И вспомнил, что "тогда" было так же. Чувство тревоги начало наваливаться на него, дыхание участилось, вот вот и он вспомнит...
Но, столь стремительные события внутреннего мира Серёжи оборвала милицейская сирена и грубый мужской голос: "остановитесь, гражданин".
Серёжа остановился. Яркий свет фонаря в глаза вызвали очередной сильный приступ боли в голове и он громко замычал, свернувшись от боли в калачик. Прямо на заснеженном тротуаре. Милиционер со злости пнул его ногой в грудь со словами "божми, суки, когда же вы все передохните" и пошел в сторону машины. В тот момент, когда милиционер садился в машину, сердце Серёжи остановилось. И больше никогда не пошло. В этот момент, в момент остановки, он понял, что жизнь его любит настолько сильно, что не дала ему шанса жить в этом мире.
И понял, что она пришла с ним всего лишь попрощаться. Ровно через год.
Время было 5 утра. Подошёл 82 трамвай. Он лежал. Снежная присыпка кружилась в складках одежды. Он не дышал. Он был мёртв.
Лишь только равнодушный взгляд машиниста трамвая остался в отражении глаз.
И, прозвенев в свой колокольчик, трамвай буднично унесся в глубину тёмных улиц...